А что у меня есть... Даже поломанный комп меня особо не печалит, когда я думаю о грядущем. Мы нашли дешевые билеты во Владивосток и летим туда 14 февраля. Скоро уже. Я думаю,это лучше, чем телефон новый купить,хоть я и хотела. Но телефоны есть у многих, а кто был во Владивостоке?
Да,а ещё позавчера у меня было настроение говно, и я закачала себе в плеер практически всех "Соломенных енотов". Так мне с этой тоской и ходить, пока ноут не починят, ибо в компе все юсб входы раздрочены. тут главное случайно не спиться или не повеситься с обилия С.Е в одном плеере
Новый вид пьянства-онлайн! Вчера мы с Анечкой наебенились по скайпу,который я всё-таки удосужилась скачать. Она все сокрушалась, что её алкоголь подходит к концу,а средств особо больше нет,да и ночь на дворе. Я говорю, а жаль,что нельзя взять и так , как фоточки ты мне сейчас передаешь, передать тебе "сто грамм-принять, 200 принять", а то у меня ещё полбутылки. И вот стакан мой решил опредить прогресс и как хуяк на клавиатуру нетбука. Так что делилитесь- как вы с такими проблемами разбирались и сколько вам это стоило.
Вот сижу в раздумьях- пойти ли сегодня на Белканова или на Бранимира? Охуели все в один день выступать, вчера были "тёплая трасса" и Сантим. вчера у меня был билет на ТТ,а сегодня...Сложный выбор...
Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду. — Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы? Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.
— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература? — Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия. «Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича. я понимаю, что много букв, но прочтите-не пожалете— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать? — Я, собственно… — собеседник замялся. — Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то… — Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух. — Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес. — Говорите, я запомню.
В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили. — Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?
Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.
Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.
В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.
«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду». Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.
Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту. — Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать? Максим помялся, осторожно уселся на край стула. — С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили. — Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных. — Нигде? — спросил Максим тихо. — Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим? — Да, продолжайте, пожалуйста.
— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков. Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.
— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим! — Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам. — У вас есть дети? — Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня? — Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.
Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился. — Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…
— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович. — Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит? Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром. — Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.
— Литература – это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.
Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть. — Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать. «Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин». Лермонтов «Мцыри». Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий… Максим слушал. — Не устали? — спрашивал Андрей Петрович. — Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.
День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.
Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону. — Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.
Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?
Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу. — А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём. — В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович. — Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался. — Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой? — Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал. — С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите? — Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.
Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.
«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».
Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.
Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.
Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.
Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.
Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше. — Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка. — Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто? — Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса. — От… От кого?! — От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…
— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка. Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку. — Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.
— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить? Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад. — Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.
Всё, пиздец, ушёл читать
Майк Гелприн, Нью-Йорк (Seagull Magazine от 16/09/2011)
Готовлюсь к экзамену... Мало того, что нужно выучить 10 стихов. Выучить-то не проблема! Я выбираю, что же учить и зависаю, и начинаю читать всё. И вообще, от этих стихов депрессия начинается. Смотрю первый вопрос:
прочитать вопросикСудьбы художников Серебряного века в послереволюционную эпоху. Концепция человека и действительности в советской литературе, ее соотнесенность с классической русской литературой и Серебряным веком. Социалистический реализм: специфика проявления метода в литературе 1920-19230х гг. (материал по выбору). Современное прочтение литературы соцреализма. Это же можно взять, да все вопросы по списку дальше рассказывать. И думаю: -Да ну нахуй! Лучше почитаю стихи!
Сейчас вешала белье , и мне в голову пришла гениальная мысль! Я знаю, куда убрать, носки, чтобы их мама не прятала! Ну и другие не очень большие вещи! Я буду складывать их в пакетик отдельный и убирать в диван! Потому что из какого-либо другого места они исчезают , как и все зарядки. Но зарядки я ношу с собой теперь, они в рюкзаке живут. Носкам же там будет крайне тесно. Где же огромное количество моих футболок, я даже представить не могу...
Да-а, нужно готовиться к экзамену по отечке и по немецкому, которые в один день! Да, что-то мне столько всего нужно сделать, что лучше я хуи попинаю. Жирным- то,что читала.
Перечень «100 книг» по истории, культуре и литературе народов Российской Федерации, рекомендуемый школьникам к самостоятельному прочтению № Автор Название 1. Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга 2. Айтматов Ч. И дольше века длится день/ Белый пароход 3. Аксенов В. Звездный билет/ Остров Крым 4. Алексин А. Мой брат играет на кларнете 5. Арсеньев В. ДерсуУзала читать дальше6. Астафьев В. Пастух и пастушка/ Царь-рыба 7. Бабель И. Одесские рассказы / Конармия 8. Бажов П. Уральские сказы 9. Белых Л., Пантелеев Л. Республика Шкид 10. Богомолов В. Момент истины (В августе сорок четвертого) 11. Бондарев Ю. Батальоны просят огня/ Горячий снег 12. Боханов А. Император Александр III 13. Булгаков М. Белая гвардия 14. Булычев К. Приключения Алисы 15. Бунин И. Темные аллеи 16. Быков В. Мертвым не больно/ Сотников 17. Васильев Б. А зори здесь тихие.../ В списках не значился 18. Вернадский Г. Начертание русской истории 19. Волков А. Волшебник Изумрудного города 20. Гайдар А. Тимур и его команда/ Голубая чашка / Чук и Гек 21. Гамзатов Р. Мой Дагестан/ Стихотворения 22. Гиляровский В. Москва и москвичи 23. Гончаров И. Обыкновенная история 24. Горянин А. Россия. История успеха (в 2 книгах) 25. Грин А. Алые паруса/ Бегущая по волнам 26. Гумилёв Л. От Руси к России 27. Гумилев Н. Стихотворения 28. Деникин А. Очерки русской смуты 29. Джалиль М. Моабитская тетрадь 30. Довлатов С. Зона/ Чемодан/ Заповедник/ Рассказы 31. Достоевский Ф. Идиот 32. Драгунский В. Денискины рассказы 33. Дудинцев В. Белые одежды 34. Думбадзе Н. Я, бабушка, Илико и Илларион 35. Ибрагимбеков М. И не было лучше брата 36. Ильин И. О России. Три речи 37. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев/ Золотой телёнок2 38. Ишимова А. История России в рассказах для детей 39. Искандер Ф. Сандро из Чегема 40. Каверин В. Два капитана/ Открытая книга 41. Кассиль Л. Будьте готовы, Ваше высочество!/ Кондуит и Швамбрания 42. Катаев В. Белеет парус одинокий 43. Кондратьев В. Сашка 44. Кончаловская Н. Наша древняя столица 45. Крапивин В. Мальчик со шпагой 46. Кузьмин В. Сокровище нартов: Из кабардинских и балкарских сказаний о богатырях-нартах 47. Куприн А. Поединок/ Гранатовый браслет 48. Лагин Л. Старик Хоттабыч 49. Лесков Н. Очарованный странник 50. Лихачев Д. «Слово о полку Игореве» и культура его времени/ Раздумья о России (сборник)/ Рассказы русских летописей XII-XIV вв. 51. Лотман Ю. Беседы о русской культуре/ Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий 52. Набоков В. Дар/ Защита Лужина /Приглашение на казнь 53. Некрасов В. В окопах Сталинграда 54. Носов Н. Приключения Незнайки/ Незнайка на Луне/ Живая Шляпа/ Мишкина каша 55. Обручев В. Земля Санникова 56. Олеша Ю. Три толстяка 57. Островский Н. Как закалялась сталь 58. Паустовский К. Повесть о жизни/ Мещерская сторона 59. Пикуль В. Реквием каравану PQ-17/ Миниатюры 60. Приставкин А. Ночевала тучка золотая 61. Петрушевская Л. Рассказы и повести 62. Полевой Б. Повесть о настоящем человеке 63. Прутков Козьма Сочинения 64. Распутин В. Прощание с Матерой 65. Рождественский Р. Стихотворения 66. Рубцов Н. Стихотворения 67. Руставели Ш. Витязь в тигровой шкуре 68. Рыбаков А. Кортик/ Бронзовая птица/ Выстрел 69. Самойлов Д. Стихотворения 70. Симонов К. Стихотворения/ Живые и мертвые 71. Соловьев Л. Повесть о Ходже Насреддине 72. Стругацкий А., Стругацкий Б. Понедельник начинается в субботу/ Трудно быть богом 73. Токарева В. Рассказы и повести 74. Толстой А. Князь Серебряный 75. Толстой JI. Хаджи-Мурат/ Казаки/ Анна Каренина3 76. Тукай Г. Шурале 77. Тынянов Ю. Пушкин/ Смерть Вазир-Мухтара 78. Успенский Э. Крокодил Гена и его друзья./ Дядя Федор, пес и кот 79. Фадеев А. Молодая гвардия/ Разгром 80. Фраерман Р. Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви 81. Хетагуров К. Стихотворения 82. Шварц Е. Дракон/ Снежная королева 83. Шукшин В. Рассказы 84. Эйдельман Н. Лунин/ Твой XIX век 85. Эренбург И. Люди, годы, жизнь 86. Ян В. Чингиз-хан. Батый. К последнему морю 87. Янин В. Я послал тебе бересту 88. Эпосы, былины, летописи Алпамыш 89. Гэсэр 90. Давид Сасунский 91. ДжанГар 92. Калевала 93. Кер-оглы 94. Манас 95. Олонхо 96. Урал – Батыр 97. Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым 98. Повесть временных лет 99. Былины (сост. Чечеров К., Ухов П.) 100. Сказки народов России (сост.Ватагин М.)
А мне достался мой любимый экзистенциализм! Конечно же, я рассказала ВСЁ! Про испанскую поэзию даже дальше препод дальше особо слушать не стал! пять! Мне обычно похую, но тут я рад! Теперь бы отечку ещё сдать-а то там "Тихий Дон" в трети билетов... И немецкий довлеет всё ещё. Но зато здесь-как гора с плеч! Не буду сегодня читать! Буду смотреть кино и музыку слушать!
Несмотря на грядущий экзамен,я вылезла из дома и увидела зимнюю сказку. Полюбовалась и поехала на концерт группы "Лисичкин хлеб", который состоялся в клубе "Китайский лётчик Джао-Да". Непонятно было во сколько же концерт в группе написано в 20.00, на афише в 21.00,а на сайте клуба вообще в 22.00. Я решила придержаться золотой середины и явилась к девяти. Как раз вовремя. Борис Покидько порадовал меня с первой же песни-про человека, который въебвает целыми днями, но не может понять очевидной вещи-пока он зарабатывает свои баксы-жизнь проходит мимо. Очень чудесно, когда можно разобрать слова в незнакомых песнях- я у "Лис. Хлеба" слушала далеко не всё, хотя довольно много. Может, что-то новое, а может совсем старое, что и не откопаешь. Такой глубокий андеграунд, что ещё раскопать нужно.Альбомов-то дофига,а попробуй их найди. Вспомнилась история, как Ареховский расписывался на дисках "Красных Звёзд", а что делать-то,коли своих нет, только в записях. Но диск "Лис.Хлеба" мне достался, да с автографом к тому же. Музыканты,наверное, недавно с ним -на барабанах и на бас-гитаре -две юные прекрасные девушки, а на гитаре молодой человек с шикарным ирокезом. Новый гитарист. -Он играет за еду? -Нет,за наркотики,-шутили зрители и музыканты. Может, драйва недостаточно, но мне как-то в настроение попало, да и клуб как раз для таких концертов. Жаль, не очень много,зато качественно. Было бы здорово, коли Борис просто бы ещё почитал стихи,но не случилось. Вообще отлично, когда человек уж лет 20 занимается творчеством и ему по кайфу то,что он делает.) Потом выступал некий Борис Невзоров, но я решила покинуть помещение.
Мне сегодня приснилось, что я Жан Поль Сартр, который идёт в гости к Ольге и никак не может найти улицу Зорге,дом 5а. И блуждает он по этим московским переулкам, как Антуан Рокантен по глубинам своей души. Потом он решил подтянуться на турнике и случайно заснул. И пришёл в гости пьяный. У меня ешё три дня до экзамена, что ныне мне приснится? Антиутопии в духе Оруеэлла меня уже посещали... Прошу теперь,чтобы мне лекция приснилась про испанскую поэзию приснилась